И один в поле воин - Страница 107

К оглавлению

107

— Абсолютно, герр генерал. Когда прикажете выезжать?

Эверс позвонил. Вошел Лютц.

— Документы обер-лейтенанта готовы?

— Яволь.

— Итак, завтра утром, я думаю, можно выезжать.

— Завтра на рассвете я выеду, машиной на Шамбери, оттуда поездом в штаб корпуса. А из Лиона уже в Сен-Назер.

— Время поездки не ограничиваю, но надеюсь, что вы вернетесь быстро.

Лютц и Генрих вышли из кабинета.

— Завидую тебе, Генрих.

— Чему это?

— Ты все ездишь, всюду бываешь, а я, кроме этого опостылевшего мне штаба, ничего не вижу, — пожаловался Лютц.

— Надеюсь, ты не завидуешь, что в плен к маки попал я а не ты?

— Это единственная командировка, в которую мне бы не хотелось ехать! — рассмеялся Лютц.

— Я думаю, Карл, что последний вечер перед отъездом мы проведем вместе.

— Если его снова не испортит Миллер.

— А я нарочно зайду к нему раньше, попрощаюсь, чтобы ему не пришло в голову являться ко мне.

Генрих вышел из штаба и уже направился к службе СС, но его внимание привлекла тележка, которую толкал впереди себя старый антиквар, выкрикивая на всю улицу:

— Старинные гравюры! Миниатюры лучших художников Франции! Репродукции картин мировых сокровищниц искусства! Художественные произведения воспитывают вкус. Лучше иметь хорошую копию великого художника, чем плохую мазню маляра. Покупайте старые гравюры, репродукции. Копии скульптур!

Генрих подошел к старику.

— Скажите, не могу я достать у вас хорошие копии Родена?

— Даже копии Родена чересчур большая драгоценность, чтобы я возил их с собой. А что именно хочет приобрести мсье офицер?

— Мне давно хочется иметь хорошую копию бюста Виктора Гюго.

— Вам повезло, мсье, весьма удачную копию бюста я недавно приобрел совершенно случайно. Если вы разрешите, я принесу его вам через полчаса.

— Мой адрес: гостиница «Темпль», номер 12,- бросил Генрих и ушел.

Отослав Курта, Генрих взволнованно заходил по комнате, все время поглядывая на часы. Встреча со странствующим антикваром явно взволновал его. Она была слишком неожиданной, и это вызывало беспокойство, даже тревогу.

Когда в дверь постучали, Генрих с облегчением вздохнул. В дверях показался старый антиквар, держа в руках что-то завернутое в большой черный платок.

— Вы, кажется, хотели иметь копию этой скульптуры, мсье офицер?

Генрих даже не взглянул на копию.

— В номере мы одни, — тихо сказал он, запирая дверь.

— Отоприте, — строго приказал старик, — какие могут быть секреты между обер-лейтенантом немецкой армии и стариком антикваром?

Генрих повернул ключ. Старик поставил бюст между собой и Генрихом, присел на краешек стула, как садятся обычно маленькие люди в присутствии знатных особ. На столе старик разложил несколько миниатюр, вынутых из кармана. Теперь все выглядело совершенно естественно, и если бы кто-либо ненароком заглянул в номер, он не заметил бы ничего подозрительного. Бедняк-антиквар старается всучить офицеру, не разбирающемуся в искусстве, какую-то подделку. Не меняя позы и даже выражения лица, старик начал не совсем обычный разговор:

— Мне кажется, товарищ капитан, и, кстати, не только мне, что последнее время вы ведете себя чересчур рискованно.

— Вся моя работа здесь — риск.

— Знаю, но вы чересчур отпустили поводья. Должен предупредить, что стоит вопрос о переводе вас отсюда.

Генрих вздрогнул.

— У вас, кажется, и нервы начали сдавать. — Старик внимательно взглянул на Генриха. — Мне стало известно о ваших связях с маки и о помощи им. Об этом знают несколько человек, даже больше — добрый десяток людей. И вы не возражаете?

— Нет.

— И чувствуете себя в полной безопасности?

— Опасность порождается самим характером моей работы.

— Не об этом речь. Вам известно, что о вашем неосторожном поведении на плато, когда вы задержали, а потом отпустили двух партизан, знают несколько человек?

— Догадываюсь, что об этом знает хозяйка гостиницы.

— Вы не замечаете, что вашим окружением уже интересуется гестапо?

— Знаю.

— Расскажите, что вы знаете.

Генрих передал свой последний разговор с Заугелем, сказал о его подозрениях, касающихся Моники, о провокаторе с электростанции.

— Какие меры вы приняли?

— Ликвидировал Заугеля, а о провокаторе сообщил Монике Тарваль, которая поддерживает связь с электростанцией, и командиру отряда маки…

— Старший электротехник два дня назад умер, пораженный током высокого напряжения.

Генрих с облегчением вздохнул.

— Какие еще подозрения против вас?

Генрих рассказал, о допросе Курта Миллером и об анонимке Шульца. Антиквар задумался.

— Шульца надо убрать. И как можно скорее. Если у него возникло подозрение и он начал действовать, то не ограничится одной анонимкой.

— Я должен завтра выехать на Атлантический вал и, надеюсь, что там разыщу Шульца. Ведь его донос прибыл из Монтефлера.

— С каким поручением вы едете на Атлантический вал?

Генрих рассказал о задании Эверса.

— Это именно то, что нам необходимо, как воздух. Наши союзники оттягивают открытие второго фронта, ссылаясь именно на Атлантический вал, который якобы представляет собой неприступную крепость. Выполните поручение как можно точнее. Нас вполне удовлетворит копия рапорта к вашему генералу и, конечно, фотопленка. Но помните, тайну этого вала гестапо оберегает как зеницу ока. Там уже погибло несколько наших и английских разведчиков.

— Надеюсь, что мне повезет.

— Мы тоже. Вам удалось очень хорошо замаскироваться, что в значительной мере облегчает вашу работу. Было б непростительным безумством демаскировать себя какой-либо неосторожностью или излишним молодечеством. Поэтому нас так волнует риск, которому вы себя подвергаете, вмешиваясь в дела, от которых должны стоять в стороне. В частности, это касается Людвины Декок.

107